Без единой валюты Европа превратилась бы в экономическую пустыню. Отсутствие евро за последние два года обошлось бы региону значительно дороже, чем его наличие за последние три месяца. Конкурентная девальвация национальных валют после финансового кризиса 2008 года вовлекла бы регион в хаос, несравнимо более глубокий, чем тот, что мы переживаем сейчас. Лидеры Еврозоны это хорошо понимают. Сейчас перед ними стоит задача доказать, что принципы функционирования Еврозоны сводят риск дезынтеграции к минимуму, а потенциальные преимущества использования единой валюты используются на все сто процентов. Оба направления еще до конца не проработаны. Надеюсь, что эта задача будет решена, поскольку многие политики в Еврозоне начинают относиться к первоначальной системе управления единой европейской валютой, как к политически и интеллектуально несостоятельной. С одной стороны, она явилась кульминацией 40-летнего процесса интеграции, основанного на очевидной неспособности европейских стран самостоятельно противостоять вызовам, которые им бросала мировая экономика. С другой стороны, она подразумевает сохранение абсолютной национальной независимости в фискальных, бюджетных и макроэкономических вопросах.

Именно в этом кроется главная причина, по которой главный инструмент экономического управления, "пакт о стабильности и росте", никогда не был и не мог быть надежным фундаментом, на котором можно построить нечто монументальное. Ответственность за его исполнение ложилась а национальные правительства, и они же потом голосовали за наложение штрафных санкций за нарушение положений Пакта. Нынешний долговой кризис - это результат структуры управления единой валютой со слишком широкими полномочиями и соблюдением экономического суверенитета для отдельных государств. Создатели евро, очевидно, стремились не наломать дров, поэтому оставили странам экономический суверенитет. Возможно, многие верили, что в последствии первоначальные договоренности будут подвергаться пересмотру в контексте полученного опыта. Однако ограниченность такого подхода на лицо. Совместное использование единой валюты уже само по себе накладывает ряд обязательств, влечет за собой определенную экономическую взаимозависимость, скажем, Германии и Греции. При этом политические инструменты, отражающие такую связь, и способные управлять ею, напрочь отсутствуют. Более того, не имея таких инструментов, соседи Греции по Еврозоне еще глубже увязли в ее проблемах. Если бы остальные страны Еврозоны с маниакальным упорством настаивали на том, что финансовые сложности Греции касаются только Греции, они бы кратчайшим путем загнали Еврозону в ловушку.

Германа Ван Ромпея, президента Европейского Совета, озадачили просьбой разработать рекомендации по реформированию системы управления Еврозоной. Надеюсь, что его предложения помогут Европе продвинуться вперед, к политической и экономической интеграции. Последний опыт говорит о том, что Европе нужен более жесткий надзор за национальной экономикой, а не только за бюджетными политиками. В результате, естественным образом улучшится макроэкономическая координация внутри Еврозоны. Даже на едином европейском рынке национальные экономические политики серьезно влияют на положение своих соседей. Еврозона очень неохотно берется за формирование механизмов для управления независимостью - это не более чем дань привязанности к идее национальной независимости, не имеющая ничего общего с реальностью. Не могу согласиться с теми, кто отрицает возможность радикальной реформы системы управления в Европе. Немецкое правительство иногда называют главным препятствием в этом контексте. Однако Берлин неоднократно намекал о своей готовности к конструктивным переговорам по вопросу реформирования. Предложения немецких властей можно рассматривать, как отправную точку для обсуждений и размышлений. Это резко контрастирует с бескомпромиссной риторикой Берлина в начале года. Европейская интеграция никогда не двигалась дальше приведения к общему знаменателю несовместимых национальных законов. Германия заинтересована в том, чтобы играть свою традиционную главенствующую роль не только доброго соседа в Европе, но и средства усмирения национальных интересов.