По некоторым  статьям по нумизматике кочует красивая легенда. «В русской Америке добродушные бородатые купцы щедро сыпали диким индейцам медные пятаки и копейки в уплату за меха. Но дикие чингачгуки в великом заблуждении совсем не хотели их копить или использовать цивилизованно. Двуглавого орла в кружочке кто на нос повесит, кто на грузило использует, а иные извращенцы медь расплавят и отольют себе наконечники для стрел.  Задумались государевы чиновники: «Куда-то из казны мелкие деньги деются?» Ага, это все индейцы виноваты! И надумали для диких чингачгуков особые деньги выпустить – кожаные. Чтобы  бумажными сдуру костры разжигать не начали». И картинки в этих статьях обычно прикладывают. И так убедительно сообщают, сколько штук этих раритетных денег в Эрмитаже хранится, сколько в иных музеях.

Попробуем, однако, разобраться, откуда появилось это кожаное чудо на берегах русской Америки, сколько прожило и какую выгоду принесло.

Для начало нужно понять, как вообще самих русских так далеко занесло от родных покосов к дымным вигвамам. А занесла их та самая «жаба», которая душит половину человечества. По берегам Камчатки водился зверь, которого сейчас называют морским котиком или каланом, а тогда в славном XVIII веке именовали морским бобром. 

Шкура одного калана по 15 целковых на рынке шла. Соболя по сравнению с ним  — копеечное дело. Только вот незадача: уходил калан с лежбищ. Как начнут его бить промышленные без счета и удержу, уходит  зверь на другие острова. Зверобои, понятно, за ним. Как от таких барышей отказаться. Ведь до полутора тысяч шкур за сезон брали. С Командорских островов на Алеутские, а там  — вот она, Америка!  

Большому кораблю большое плаванье

Промышленный человек — лихой человек. Ему пенки снять, а добычу прогулять. Однако  на место, где мелкие хищники над жирным куском суетятся,  всегда приходит крупный. Да и то сказать, капитал нужен в такую даль экспедицию снарядить. А где другие деньги, то и расчет другой. Чего кораблики туда-сюда на одно лето гонять? Не проще промышленных на зимовку оставить? Стало быть, поселения, стало быть, кончай  с вольностью — заводи порядок. 

Григорий Иванович Шелихов  капиталы имел, и умишком бог не обидел его. Понимал, что такую махину освоить одному сил не хватит. Нужна компания. Компанию он основал совместно с курскими купцами  Голиковыми. В Иркутске — столице сибирского края — открыли  контору. Правительственных чиновников умиротворили, конкурентов придавили, рынок освоили. На этой стороне океана все работало, давало прибыль, а вот на той стороне в Америке было все очень не просто. Люди в первых поселениях по духу напоминали новгородских ушкуйников. Таким не столько зверя добывать, сколько грабить местных индейцев. Были и другие, из бывших ссыльных, которые работать не  желали, только водку пили. Индейцы таким соседям, конечно, не радовались. Все чаще на побережье стали слышны выстрелы, свистели стрелы. Нужен был  правитель, который и своих в кулак зажмет, и соседей приструнит. 

Долго Шелихов искал такого человека, но все-таки нашел. Звали его Александр Андреевич Баранов. Был он из каргопольских купцов, имел в Иркутске собственное дело — стекольный и винный заводы. Человек  волевой, грамотный, статьи в журналы писал по истории Сибири. Григорию Ивановичу удалось уговорить Баранова поехать управляющим на остров Кадьяк, и 15 августа 1790 г. в магистрате г. Охотска между Барановым и Шелиховым был подписан договор, а уже 19 августа отправился Александр Андреевич на корабле «Три святителя» к берегам Америки. Кто бы сказал ему, что затянется это путешествие почти на 30 лет.    
 
В Воздаяние Усердия

Большой фантазией на названия  Шелихов не обладал. Гавань на Кадьяке, где обычно останавливался  «Три святителя», так и называлась Трехсвятительской гаванью. Жило там десять семей ссыльных крестьян и двадцать семей ссыльных мастеровых, да промышленники, да миссионеры, да корабельные мастера.  Питались с огородов, охотой и рыбной ловлей. С едой было плохо. Хлеб не вызревал. На нового управляющего сразу обрушились жалобы. Жаловались промышленные  —  одежды нет, обуви нет, вместо муки выдают рыбу. Жаловались монахи — их-де прислали обращать язычников в православную веру, а церкви нет. Жаловались алеуты и эскимосы — промышленные спаивают их водкой и распутничают с их женами. А вот индейцы-тлинкиты уже ни на что не жаловались. Они сжигали русские остроги и нападали на отряды, промышлявшие зверя.

Александр Андреевич дал всем понять: он не управляющий — правитель. Дисциплину подтягивали батогами. Злодеев казнили.  В схватках с враждебными индейцами Баранов был в первых рядах. Его отвага так потрясла противников, что вскоре они стали рассказывать про него легенды — человек он-де необыкновенный, стрелы и пули его не берут. Правитель не хотел войны,  но прекрасно понимал, что «за стол переговоров» воинственные тлинкиты сядут  только с сильным вождем. 

Капитанам иностранных судов, которые пытались вести добычу мехов или торговать с индейцами,  дал понять, что «владения сии — российские». Вождям алеутов и эскимосов вручил медали — союзные России — и как от новых подданных требовал и воинскую помощь, и помощь в общественных работах.

Однако за все в этом мире нужно платить. Промышленным за добычу, индейца за меха. Платить российскими деньгами? Даже если их завести с материка, куда местные их тратить будут? Ладно, с русскими работниками можно оговорить твердый процент от добычи и записывать его в конторские книги. Расчет можно и на родине произвести, когда они воротятся спустя несколько сезонов. А как быть с индейцами? Они ведь предпочитают прямой обмен, сейчас и сразу.

Что же  было наиболее востребовано, что выполняло роль денег? Лучше всего  краснокожие покупатели брали, конечно, оружие и железо, из которого оружие можно сделать. Но такая торговля себе дороже. Чего греха таить, всеобщим эквивалентом в русской Америке  была русская водка. За огненную воду и меха несли и работы выполняли. Следующий по значимости эквивалент — бисер. Чем больше расшиты одежды лесного охотника, тем он считается богаче. Да и к краснокожей красавице без нитки бисера не подступишься. Женщины они везде женщины. Русские промышленные и от водки не отказывались. Конторские книги четко учитывали, сколько «трудодней» числится   за Тимохой Косым и сколько хмельного ему за это положено выдать.

В 1795 г. умер Шелихов. Дела компании берет в свои руки зять  Николай Резанов. У него и звания, и связи при дворе.  Его радениями   частные компании иркутских купцов сливаются в Российско-Американскую компанию. От Павла I она получила   монополию на торгово-промысловую деятельность в северо-западной Америке и на управление этими территориями.  

Под высочайшим его императорского величества покровительством Российско-Американская компания — эта формулировка дорогого стоила. Знал Рязанов, с кем шампанское пить — с самим графом Паленым. Это означало, что «отныне обо всем, касающемся до дел сей компании, доносить прямо его императорскому величеству». В результате 7 марта 1799 г. Павел I специально направил рескрипт полномочному министру в Лондоне С.Р. Воронцову «о замашках английских промышленников на берегах Северной Америки ко вреду заведений, подданных наших чинимых, в местах первоначально оными занятых». Естественно купцы преисполнились верноподданническим усердием.

В первые пункты нового устава вносится  распространение «греко-кафолической миссии истинного христианства — среди непосвященных американских и островных народов». Поэтому-де и вся коммерческая деятельность должна была быть основана на правилах чести и человеколюбия.

Главное правление компании, состоявшее из нескольких директоров,  переезжает в Петербург.

Резанов хлопочет о том, чтобы Александр Андреевич Баранов  был награжден по заслугам. А. А. Баранов был первым в русской истории человеком из купеческого сословия, пожалованным именной золотой медалью. Надпись на оборотной стороне медали гласила: «Каргопольскому купцу Баранову в воздаяние усердия его к заведению, утверждению и расширению в Америке российской торговли. 1799 года». (Правда, вместо Баранов гравер вывел Боранов, но это не важно, у нас и не такие опечатки бывали). Казалось, жизнь прекрасна, живи и радуйся.
 
Бросили

«Человек предполагает, а Бог располагает», удача — дама весьма капризная. Вроде, забрезжил над американскими сумерками рассвет русской славы, но… Сначала утонуло судно «Феникс», которое везло  в Америку  припасы и 73 промышленников. Потом в далеком Санкт-Петербурге  убили императора Павла. Не до Америки стало господам директорам правления. Баранова и всех русских поселенцев просто-напросто бросили. На пять лет. Выживайте, как хотите. С продовольствием было туго, хлеб не рос, да еще инструкции правления явственно указывали:  не отвлекайтесь на всякие глупости, добывайте мех,  еду пришлем. Прислали только в 1803 г.

Когда колонисты начали стрелять с голодухи ворон, Баранов  вынужден был плюнуть на все уставы и инструкции и обратиться к бостонским шкиперам. Ох, как не хотелось пускать их на российскую территорию, но голод не тетка,  за меха купили муку и порох.  Не зря все-таки Александр Андреевич сомневался насчет зарубежных гостей. Торговцы из Соединенных Штатов стали  привозить окрестным племенам  водку и ружья.  А вождям объясняли примерно так: русские с нами торговать не велят,  так нужно убить этих русских, мы за меха больше дадим.   В 1802 г. все те же воинственные тлинкиты напали на форт  Архистратига Михаила и перебили всех жителей. Так что получил господин Баранов  еще одну войну, без провизии, без пороха и оружия, без резервов. Тут и сам бы Александр Македонский  отбой забил. Но Александр Андреевич не  отступил. Собрал всех, кто может держать оружие. Обратился к алеутам и эскимосам: вы союзные России или нет? Союзные — значит собирайте воинов. Отрезанный от метрополии он собирался атаковать.

Кругосветная помощь

Правду говорят — смелому Бог помогает. Очень вовремя подоспела помощь — шлюп «Нева». Николай Резанов не мог успокоиться, переживал о шелиховском наследстве — дело-то миллионное. Через министра коммерции графа Румянцева подал новому государю записку о русской Америке. В этой записке особенно подчеркивалось неудобство доставки продовольствия и строительных материалов через Сибирь. Румянцев предлагал возить их морем — кругосветным путем. Царю идея понравилась. Кругосветка — это по-нашему, русский размах, престиж великой страны. Такое стоило поддержать. Александр первым лично подписался на пай Российско-Американской компании. Об этом заговорили. Вслед за царем подписались члены императорской фамилии, а уж за ними и иные вельможи, полные верноподданнического духа. Так что число акционеров из 17 увеличилось до 400. На такие  денежки можно было развернуться.  Купили два корабля — «Неву» и «Надежду», капитаны  Крузенштерн и Лисянский. Руководитель экспедиции Николай Резанов (ты хлопотал — тебе на месте и решать). «Надежда»  с  Резановым   завернула в Японию –  наводить дипломатические мосты, а «Нева» направилась в Америку, где ее пушки ой как пригодились. Обратив индейцев в бегство, Баранов под охраной «Невы» заложил город Новоархангельск (вспомнил малую родину). Выгрузив товары и припасы, «Нева» приняла в свои трюмы драгоценные меха и отправилась восвояси. Первая русская кругосветная экспедиция успешно завершилась. Впереди было еще 30.

Дело о миллионе рублей
  
Баранов постарел, в 1815 году ему исполнилось 69 лет.  Колония его  стараниями разрослась, отстроилась. Имелись солидные укрепления, церкви и даже школы для детей креолов. 

От жены-индианки у него  подрастал  сын-помощник и две дочки-невесты. Звание коммерции советника и орден Анны 2-й степени должны были обеспечить солидную старость. Особых капиталов он не нажил (какие там капиталы за стрельбой и стройкой!), но в России его должно было ждать сокровище. Еще в  1790 году в магистрате г. Охотска между Барановым и Шелиховым был подписан договор, где черным по белому значилось, что из имеющихся 210 паев Александр Андреевич должен получать 30 паев, плюс 1/10 часть от промышленных паев.  Несмотря на все изменения и реорганизации, учитывая, что за все годы службы в Петербург было направлено товаров почти  на 15 миллионов рублей, Баранов мог претендовать на сумму более миллиона рублей.

В России произошли изменения. В конце 1811 года компания перешла из ведения министра коммерции в ведение министра внутренних дел. Акционеры рассчитывали на усиление государственной поддержки. В совете компании стали собираться чиновники от министерства иностранных дел, финансов и военно-морского флота. В связи с войной с Наполеоном  они еще не смогли сразу блеснуть  своими административными способностями, но к 1816 году их, наконец «проперло». Отчеты из Америки приходили крайне нерегулярно, впрочем, как и постановления, добравшись до колонии через два года пути, чаще всего устаревали и отправлялись правителем в мусорную корзину.

Некие важные господа стали распространять слухи, что Баранов наживается на делах Российско-Американской компании и поэтому  тормозит отправку отчетов в Петербург. Благодетель, знавший реальную обстановку, Николай Резанов, умер, заступиться было некому.   Главное правление предписало капитан-лейтенанту Л.А. Гагемейстеру,  капитану  корабля «Кутузов»,  на месте исследовать деятельность Баранова и при необходимости принять от него управление колониями. Вот тут и появляются, наконец, наши любимые кожаные рубли — десять тысяч  единиц, напечатанных на тюленей коже. Всего на сумму 42 тысячи рублей. Для кого, спрашивается, их печатали, если всего на Аляске  в российских владениях жили 400 русских и до 10 тысяч креолов и индейцев. Если брать только русских, получается почти по 1200 кожаных рублей на брата. На перспективу печатали, для вовлечение местных аборигенов к правильной торговле. Ох, какие у нас умные чиновники.

Почти полгода Гагемейстер ничего не сообщал правителю о секретном предписании. Жалобы 72-летнего Баранова на здоровье игнорируются, но вдруг бравому лейтенанту становится известно, что к дочке Баранова сватается его сослуживец лейтенант Яновский, который обещал остаться в колониях вместо будущего тестя.

7 января 1818 года состоялось венчание Ирины Барановой с Семеном Яновским, а 11 января 1818 года 37-летний Гагемейстер   смещает   престарелого Баранова.  Бывшего правителя под конвоем препровождают на корабль.  Наверное, Гагемейстер прекрасно понимал, что резкая перемена климата и тяжелое морское путешествие с  пересечением экватора  Александр Андреевич  может не выдержать. Даже с семьей Баранову проститься не удалось.  Молодые были в свадебном путешествии. Провожать его пришли только вожди индейских  племен, как бывшие союзники, так и бывшие враги. За тридцать лет всякое было между ними, и кровь и мир, но они уважали  его.  Напоследок Баранов всех их удивил в последний раз, подарив на память кольчугу, которую носил под рубахой. Вот люди, почему я не боялся ваших стрел. Старые  головорезы только головами закачали. Ну, начальник, ну хитрец!  16 апреля 1819 года недалеко от  вулкана Кракатау Баранов скончался. Его тело с пушечным ядром, привязанным к ногам, опустилось на дно тропического моря. Документы, которые он вез для отчета о своей 28-летней деятельности, исчезли.

Исчезло и его завещание  на один миллион рублей. Эти деньги компания потом не выплатила ни его дочери Ирине, ни его зятю Яновскому. Эти деньги он мог получить по прибытии в правление компании или после своей отставки, оставаясь в Америке. Так что оставлять его в Америке было нельзя. Кроме того, компания постоянно составляла подложные  отчеты. Получала прибыль  в размере 550% годовых (даже при гибели части кораблей), а показывала, что терпит убытки. Так что привозить Баранова в Петербург  было нельзя.

Правление моряков

Сбылась мечта бюрократа. Теперь во главе колонии стояли военные моряки. Служащим компании вместо паевой системы выплачивали теперь фиксированное жалование, сами понимаете, чем. Глядишь, еще чуть-чуть и индейцы в лаптях, бодро размахивая кожаными рублями, побегут в государственные кабаки под недремлющим оком полицейского урядника — цивилизация. Да только что-то не ладилось у бравых флотоводцев. Твердости им было не занимать, а вот купеческой сметки не хватало. Русская колония в Калифорнии, основанная для того, чтобы снабжать Аляску хлебом, приносила одни убытки. На голодный желудок не поохотишься. Добыча мехов падала. Стали раздаваться речи, что зверя в окрестностях повывели, надо-де переносить столицу  в нетронутые края. Да как переносить,  когда  в 1824 году в Петербурге принята русско-американская конвенция, устанавливающая границу поселений и промыслов. Это купец Баранов наплевал бы на все конвенции, а потом бы американцы доказывали, что их де-юре, а что наше де-факто. Но моряки они люди дисциплинированные. Приказано американским судам не продавать меха компании — пусть гниют. А Баранов продавал, так выгоднее было торговать с соседями, а не везти продовольствие кругосветкой. Мечтал Александр Андреевич завести торговлю с Китаем и Японией, с Калифорнией и Мексикой. Но мечту его зарезали кожаными деньгами. На востоке ходила тогда международная валюта — мексиканский доллар. Его охотно брали в любых портах. А кожаные рубли наши капитаны даже предлагать боялись. Робко говорили о векселях либо, как во времена античных финикийцев, осуществляли бартерные сделки. Впрочем, торговать им РАК запрещала, но голод не тетка. А тут еще как назло в Мексике произошла революция, и наш царь-батюшка сказал, как отрезал: никаких контактов с карбонариями! А вы говорите — мексиканские доллары, да-с…

Вот вам в подарок к мексиканской революции новый выпуск кожаных рублей. Работайте, работайте, внедряйте. Нельзя сказать, что не внедряли. На музейных экземплярах можно разглядеть и дырочки, и срезанные углы. Все делалось для удобства распознавания неграмотными дикарями. Стало быть, понимай Чингачгук: если края целые — это рубль, если обрезанные — копейки. Да, помимо кожаных рублей выпустили теперь кожаные 10 и 25 и 50 копеек.

Самое интересное, что это кожаное финансирование не было санкционировано русским правительством. Правда, чиновники РАК то и дело робко спрашивали: старые марки наши износились, дозвольте заменить новым тиражом. Министерства мудро молчали, и это расценивалось как негласное разрешение. Оно понятно, если что не так, такие бы циркуляры посыпались.

Русская Америка была обречена сразу после снятия Баранова. Невозможно совместить несовместимое – коммерческий интерес и  игры в государственность. Тут либо дай волю и получай прибыли, либо держи под контролем, но за все плати. В конце концов, наигравшись с заморской колонией, что бы как-то покрыть убытки, наше правительство продало некогда процветающую  Аляску за 7 миллионов 200 долларов, что равнялось примерно 11 миллионам рублей. Кожаные марки — рубли, внешне так похожие на настоящие государственные, стали нужны только коллекционерам и работникам музеев.